КАНИНСКИЙ МАЯК

 Канин полуостров, на оконечном мысе которого установлен Канинский маяк, отделяет северную часть Белого моря от Чёшской губы Баренцева моря.
Впервые опись этого берега была выполнена в 1741 году мастером от флота Бестужевым и мичманом Михайловым. Судовой промер вдоль Канинского берега впервые произвели в 1827—1832 годах участники экспедиции Управления генерал-гидрографа на судне “Лапоминка” под командованием М. Ф. Рейнеке.
Но задолго до исследователей здесь появились поморы. Их привлекало сюда обилие рыбы и зверя, и они на своих кочах и лодьях приходили на полуостров на промысел морского зайца, нерпы и на ловлю семги, белуги и наваги.
Жилых поселений, по описанию Рейнеке, здесь не было даже в середине XIX века, когда остальные берега Белого моря были уже сравнительно обжиты.
Исследователь Русского Севера С. Максимов писал в 1858 году: “Если на Зимнем берегу разбросано только шесть селений и по Мезенскому пять, то Канинский окончательно уже пуст и безлюден. Составляя как бы продолжение Мезенского берега (от Мезенского залива до мыса Канина), который весь покрыт лесом, переходящим в кустарник, Канинский берег — безлесен. На нем редка даже приземистая сланка, не доходящая высотою от земли свыше аршина... Он состоит из шиферных гор, покрытых тундрой и около воды оканчивающихся голыми щелями, большей частью темно-серого цвета... Прежде около ста лет назад тому через Канинский полуостров существовало водяное сообщение посредством рек Чиж, впадающей в Белое море, и Чёша, вливающейся в Чёшскую губу. Но теперь то озеро, из которого вытекали обе эти реки, поросло мохом и превратилось в болото” [17].
Промысловики охотились не только на Канинской земле. Еще в XV веке они устремились за “соболиным хвостом”, т. е. за пушниной, в районы северной Сибири, Мангазеи, к устьям Печоры, Таза и Оби, и путь их почти всегда пролегал мимо оконечного мыса полуострова — Канина Носа.
Походы эти были необыкновенно тяжелым испытанием для поморов, однако прибыли от них были так велики, что к концу XVI века приток промышленно-торгового люда в эти районы России резко увеличился.
Несмотря на интенсивное мореплавание, никаких маяков на Канинской земле и далее на восток до XX века не было, а плавать вдоль Канинского берега было очень опасно, так как около него расположены обширные мелководья. Дно здесь сложено рыхлыми песками, переносимыми с места на место мощными течениями. В результате этого процесса возникают постоянно перемещающиеся мели — кошки.
Плавали поморы, придерживаясь берега, определяясь по береговым приметам, сохраняя в памяти и рукописных книгах сведения, добытые личным опытом и из рассказов других. На Канинском берегу, как и в других местах Белого моря, для лучшей ориентировки устанавливали гурии и кресты (см. очерк “Абрамовский”). И все же даже в начале нынешнего века “Лоция Белого моря” рекомендовала огибать мыс Канин Нос не ближе 5 миль, а в туман — на расстоянии около 20 миль и все время бросать лот. И лишь убедившись, что Канин Нос пройден, можно было прибавить ход.
Где-то в начале века (точную дату установить не удалось) на оконечности мыса был поставлен навигационный знак, но был он низок и плохо виден, так что мореплаватели для определения места предпочитали пеленговать не его, а саму оконечность мыса — это было надежнее.
В 1891 году, когда возрос экспорт лесных и промысловых богатств из Печорского речного бассейна морским путем, когда появившиеся мощные суда с железным корпусом стали проникать в недоступные ранее районы Арктического бассейна, Гидрографический департамент вышел в Морское министерство с предложением построить на Канином Носе световой маяк, так как отсутствие маячного огня в таком опасном месте является “главнейшей и единственной причиной, затрудняющей плавание в Печорскую губу не только иностранных судов, но и русских”. Однако предложение не было принято, ответ был краток: “нет средств, к тому же для ограждения огнями есть места и поважнее”.
В 1895 году министр путей сообщения К. Н. Посьет направил управляющему Морским министерством письмо, в котором сообщал, что шкиперы Белого моря жалуются, что часто погибают с грузами и семьями из-за отсутствия огня на Канином Носе; не могут укрыться во время бури из-за невозможности войти в реки и бухты; часто вместо Белого моря попадают в Чёшскую губу. Маяк необходим, сообщал он, также для судов, плавающих на Новую Землю и к северным берегам Сибири.
В 1909 году Особая комиссия по вопросам постройки маяков и других предостерегательных знаков в Белом море и Северном Ледовитом океане, обсуждая вопрос навигационного оборудования морского пути из Белого моря в устье Печоры, рассмотрела два варианта установки маяка — на острове Колгуев и на мысе Канин Нос. Дирекция маяков Белого моря считала, что маяк будет более эффективен для безопасного плавания на острове Колгуев, но опрошенные капитаны судов высказались за Канин Нос, так как он раньше освобождается от льдов и находится ближе к основному фарватеру. В результате комиссия рекомендовала установить маяк на мысе Канин Нос. Однако до 1915 года так ничего и не было сделано.
Решение вопроса ускорило освоение Северного морского пути.

Маяк Канинский

В 1898—1910 годах Гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана исследовала пролив Югорский Шар, произвела опись
Обской губы и Енисейского залива, обследовала фарватеры в Печорской губе и выполнила другие гидрографические работы. Были составлены карты этих районов, которые способствовали установлению регулярных рейсов пароходов из Архангельска на Печору и в Югорский Шар. Венцом работы экспедиции был сквозной переход в 1914—1915 годах судов “Таймыр” и “Вайгач” под руководством Б. А. Вилькицкого из Владивостока в Архангельск. Была доказана возможность плавания Северным морским путем из западных морей в Тихий океан, что сулило огромные возможности.
Северный морской путь пролегал мимо Канина Носа, и необходимость его срочного ограждения маяком стала очевидной. Кроме того, начавшаяся в июле 1914 года Первая мировая война закрыла для России доступы судов к портам Балтийского и Черного морей и заставила обратить внимание на северные моря, являвшиеся единственным и самым удобным выходом в океан в любое время года. Только этим путем можно было доставлять сибирский хлеб и другие военные грузы для российской армии.
В августе 1915 года Морское министерство распорядилось срочно оборудовать мыс Канин Нос световым маяком и радиостанцией. Железная башня в разобранном виде была доставлена скорым поездом из Санкт-Петербурга в Архангельск. Ацетиленовый осветительный аппарат закупили в Стокгольме. Втом же 1915году маяк начал действовать.
Он имел вид круглой железной башни высотой 3,6 м, установленной на четырехугольном деревянном срубе. Высота огня от уровня моря составляла 47 м, что позволяло при невысокой башне обеспечивать дальность видимости огня на расстояние до 12 миль. Одновременно с маяком построили и радиотелеграфную станцию. Маяк обслуживали телеграфисты.
В годы Гражданской войны и военной интервенции маяк практически не действовал — не хватало ацетилена и трудно было его доставлять на Канин Нос. Кроме того, в связи с закрытием радиостанции маяк оказался без надзора и пришел в совершенно запущенное состояние.
Обстановка резко изменилась в начале 1920-х годов, когда при Сибирском ревкоме был создан Комитет Северного морского пути и советским правительством были организованы Карские товарообменные экспедиции (1921—1928). Эти широкомасштабные транспортные экспортно-импортные перевозки потребовали проведения комплекса мер по их обеспечению, в том числе и навигационному.
Убекосевером была разработана специальная программа навигационно-гидрографического обеспечения следования судов. Она включала в себя ремонт существовавших маяков и сооружение новых огней и предостерегательных знаков, в том числе реконструкцию Канинского маяка.
В 1922 году огонь на Канином мысе вновь осветил просторы Северного Ледовитого океана. Установленный в фонаре осветительный аппарат шхерного типа был слаб и не удовлетворял в полной мере мореплавателей, тем не менее маяк в таком виде просуществовал около 50 лет. Лишь в послевоенные годы он был перестроен. В настоящее время его башня высотой 23 м имеет вид четырехгранной усеченной пирамиды с красным фонарным сооружением. Окрашена черными и белыми горизонтальными полосами.
Маяк, осветительный аппарат которого расположен на высоте 75 м от уровня моря, светит белым проблесковым огнем на расстояние до 22 миль. Для туманных сигналов на маяке имеется наутофон.